В детстве я очень часто обижался и сердился на отца из-за различных пустяков, которые тогда казались мне смертельными трагедиями, самой страшной из которых было предательства моего отца каждую новогоднюю ночь. Из года в год ко мне на Новый год приходил пузатый, румяный, улыбающийся и пропахший хвоей и сказкой Дед Мороз, а моего тощего и скучного отца никогда не было рядом, чтобы разделить вместе со мной этот волшебный миг. И это было ужасно обидно! Мне хотелось поделиться со своим скрюченным работой и заботами отцом тем удивительным и прекрасным, что буквально переполняло меня, когда Дед Мороз, стуча посохом, переступал порог нашей маленькой квартиры и тут же занимал собой все пространство вокруг, но каждый год я терпел сокрушительный крах всех своих надежд. А Дед Мороз отражался в замерших и украшенных инеем стеклах, его пышная борода была в брошенном бабушкой на кресло пуховом платке, он улыбался мне из раздутых елочных шаров, которыми мы с мамой украшали местами плешивую ель, ‹…›

Мне было около восьми или девяти лет, когда, возвращаясь со школы, я придумал себе одну игру, помогающую скрасить долгие тридцать минут, которые мне нужно было подниматься вверх по горе, чтобы дойти до дома. Игра заключалась в том, что, проходя мимо домов, я тайком заглядывал в их окна и придумывал историю о жизни людей, что жили за приоткрытыми занавесками. Все началось с того дня, когда моего друга Томаса оставили после уроков, и мне пришлось в полном одиночестве тащить тяжеленный портфель, набитый учебниками, сменной обувью и сотней тысяч разноцветных конфетных фантиков, на своей сгорбленной от непосильной ноши спине. Я казался себе великим мучеником, о котором впору слагать легенды и баллады, настолько тяжелым мне казался мой собственный портфель. Спустя годы, я ради интереса попробовал поднять свой старый портфель, приблизительно скопировав его содержимое из своего далекого детства, и был поражен тем, что рюкзак действительно был неподъемно тяжелым. Некоторые вещи с возрастом не меняются.

‹…›

Комиссар полиции округа Дейд Стивен Уорлок в сотый раз перечитывал отчет своего подчиненного, посвященный осмотру места происшествия. Буквы буквально прыгали перед глазами, заставляя глаза напрягаться. Однако скачка текста была ничем, по сравнению с тем, что испытывал головной мозг Уорлока. Ему начало казаться, что еще секунда – и все содержимое черепной коробки разлетится в разные стороны. Зажмурившись и встряхнув косматой седеющей головой, комиссар еще раз пробежался взглядом по отпечатанным рядам. Как только он доходил до этого самого места, его ладони предательски потели, а мозг дальше отказывался понимать.

«… Следов взлома не обнаружено. Ключ вставлен в замочную скважину, дверь явно была открыта изнутри. Фрамуга оконной рамы поднята, на подоконнике видны следы женских ног, развернутые во внешнюю сторону. По предварительным данным, земля с отпечатков ног с примесью желтой глины и каменной крошки темного цвета, издает слабый запах лаванды. Тело хозяина пентхауса Шелдона Бейзила лежит на полу гостиной, ноги широко расставлены в стороны, на лице выражение ужаса ‹…›

Каждый из нас носит маски. Владелец магазина карнавальных костюмов знал об этом не понаслышке. Его звали Иммануилом (в честь Канта – родители решили, что это очень аристократично) и в этом году ему исполнилось 73 года. Когда-то он был актером, лицедеем, но те времена давно прошли и теперь мужчине приходилось довольствоваться своей небольшой лавкой.

Иногда к нему захаживали местечковые актеры из небольших театров, и их рассказы заставляли сиять глаза старого Иммануила – он на время возвращался к тому, что любил больше всего на свете. Он как будто чувствовал запах кулис, ощущал прикосновение расшитых костюмов, слышал хлопки и смешки зрителей. Но моменты сияния длились недолго, и старичок снова становился обычным продавцом лавки.

‹…›

Крики. Оглушающие. Истошные. Парализующие. Они раздаются со всех сторон, сжимая голову и грудь в тиски, не давая вздохнуть и подумать. На это просто нет времени. Надо бежать, а ноги скользят, разъезжаются в стороны о мокрой земле. Она пахнет кровью. Металлический вкус наполняет собой все вокруг, он проникает внутрь с каждым судорожным вздохом. Он раздирает грудь, и громкий перепуганный крик одного сливается в ужасающую симфонию с криками других. «Помогите. Пожалуйста, кто-нибудь помогите мне». Такстрашно. Хочется закрыть глаза, сжаться, прижать ноги к груди и обхватить их дрожащими руками. Спрятаться. Спрятаться от всего, пока все не стихнет, пока не перестанут раздаваться выстрелы, пока перепуганные, ошалелые кони не замолчат. Но надо идти. Надо бежать. Надо хотя бы подняться на ноги и оторвать себя от земли, обхватывающей сапоги своими черными и длинными руками. Тяжело и страшно. А выстрелы все не прекращаются.

— Ваше величество, мы пришли. Это здесь.

Человек, которому принадлежали эти слова, уверенным быстрым шагом пересек большой темный зал и нажал обеими руками на небольшое углубление в скале. Послышался глухой шум, и мгновение спустя появилось узкое отверстие. Человек, открывавший потайную дверь, почтительно посторонился, пропуская вперед себя невысокую фигуру в длинном темном плаще, капюшон которого почти полностью скрывал лицо, открывая лишь его нижнюю часть. В неровном свете тусклого светильника можно было разглядеть гладкий, нежный подбородок и крепко сжатые губы. Мгновение поколебавшись, обладатель скрытого капюшоном лица крепче прижал к себе нечто, завернутое в дорожный серый плащ из грубого материала, и решительно шагнул в дверной проем. Ростом он был значительно ниже своего провожатого и без труда вошел внутрь. Второй, очень высокого роста, широкоплечий, оглянулся, как бы проверяя, не следит ли кто за ними. Убедившись, что все вокруг спокойно, он протиснулся в узкий вход и исчез вслед за вошедшим. Дверь за ними сразу закрылась. Слившись со скалой, она надежно скрыла двух таинственных незнакомцев.

‹…›

Чарльз сидел на корточках перед открытой духовкой. Он оценивающе оглядывал «шедевр». Если бы еда могла иметь самооценку, этому пирогу потребовался бы не один визит к психологу.

— Очень сомневаюсь, что на вкус ты лучше, чем на вид, — пробормотал Чарльз и закрыл духовку. Дверца громко скрипнула, выразив презрение и отвращение к происходящему.

Чарльз посмотрел на часы: уже почти семь. Аманда должна была прийти в восемь.

‹…›

Наконец-то это свершилось! Алла смогла достать билеты в самый закрытый ночной клуб города, и не на простое событие, а на Хэллоуин. Конечно, нужно сказать огромное спасибо её новому знакомому, который ведет себя достаточно странно, но в этот раз с готовностью пришел на помощь.

Алла хвасталась билетом перед своей лучшей подругой уже не в первый раз. Та только закатывала глаза, когда девушка, как бы невзначай, вытаскивала его из заднего кармана джинсов.

 — Представляешь, вечеринка только для своих, билетов на неё даже в продаже нет! — Радостно восхищалась Алла. — А у меня есть!
‹…›

— Слушайте сюда, мелюзга! По сто раз повторять не буду! Кто услышал и понял, о чем речь – тот молодец. Кто не понял, тот вылетит отсюда раньше, чем успеет назвать свое имя! — Зычный голос старшего менеджера по персоналу эхом прокатился по стенам узкого коридора, где выстроились новобранцы-рекрутеры межгалактической корпорации по редким природным ресурсам.

Менеджер Роман Стикс стоял в коридоре, поблескивая большой лысой головой, посаженной на короткую мощную шею и широкие крутые плечи. Казалось, его массивный корпус на коротких толстых ногах заполняет собой все пространство. Маленькие темные глазки, подобно камере слежения, обводили цепким неотрывным взглядом вытянувшихся перед ним новичков. Заметив, что один из них не смотрит на него, как все остальные, преданными собачьими глазами, HR двинулся к нему.