Рассказ на вечер №7

Крики. Оглушающие. Истошные. Парализующие. Они раздаются со всех сторон, симая голову и грудь в тиски, не давая вздохнуть и подумать. На это просто нет времени. Надо бежать, а ноги скользят, разъезжаются в стороны о мокрой земле. Она пахнет кровью. Металлический вкус наполняет собой все вокруг, он проникает внутрь с каждым судорожным вздохом. Он раздирает грудь, и громкий перепуганный крик одного сливается в ужасающую симфонию с криками других. «Помогите. Пожалуйста, кто-нибудь помогите мне». Такстрашно. Хочется закрыть глаза, сжаться, прижать ноги к груди и обхватить их дрожащими руками. Спрятаться. Спрятаться от всего, пока все не стихнет, пока не перестанут раздаваться выстрелы, пока перепуганные, ошалелые кони не замолчат. Но надо идти. Надо бежать. Надо хотя бы подняться на ноги и оторвать себя от земли, обхватывающей сапоги своими черными и длинными руками. Тяжело и страшно. А выстрелы все не прекращаются.

Выстрел. Обжигающе близкий. Но мимо! Снова мимо! Болезненный стон раздается совсем рядом. Кровь алая и пульсирующая фонтанирует из раны, гипнотизируя. Руки, перепачканные в грязи, тщетно пытаются отыскать медицинскую сумку. «Не умирай. Пожалуйста, не умирай. Я спасу тебя. А потом кто-нибудь спасет нас обоих» – в носу колит и щиплет, а взгляд застилают... Слезы? Пот? Кровь? Не важно. – «Только ты не умирай, я обязательно помогу тебе». Хруст ткани, и дрожащие пальцы изо всех сил затягивают лоскут ткани до тех пор, пока струя крови не уменьшается.

«Не умирай. Пожалуйста, не умирай» – слезы бегут по щекам, оставляя грязные следы на еще совсем юном лице. Страх сковывает. Страх шепчет, что надо остаться, что уже ничего не исправить, не изменить. Надо сдаться. Спрятаться, и будь, что будет. Но я поднимаюсь на ноги и тяну за собой раненого. Ноги разъезжаются, и мы оба вновь падаем в чавкающую и хлюпающую грязь. Отвратительный звук. Над головой, не замолкая ни на секунду, поют свою страшную песнь снаряды. Тело не слушается, ободранные в кровь пальцы, со сгрызенными до мяса ногтями тянут солдата вверх. Надо идти. Нельзя оставаться.

— Пожалуйста, вставай. Нас спасут. – а к горлу подкатывает мерзкий, удушающий ком. Мне ведь говорили, что мне здесь не место, что я не справлюсь, что силенок не хватит. Мне не здесь надо быть, не срывать голос в крике, не ломать пальцы, которые умеют летать над клавишами фортепиано, заставляя инструмент петь. Мне здесь не место... Отчаянный рывок вверх, и снова падение лицом в грязь. Закрутка развалилась, и кровь снова хлещет из раны. А ведь я был лучшим в этом. Самым лучшим во время учебы. Всегда знал ответ на любой вопрос. Заученные лекции отскакивали от зубов, в то время как перед глазами проносились страницы книг и тетрадей. За студенческой партой я был лучшим. Мне завидовали. Мной восхищались. Я упивался этим, и был уверен, что, когда будет нужно, я сумею все. А на деле... Жалок, беспомощен, слаб. Не могу даже наложить элементарного жгута. Страшно и горько. Война совсем не такая, как о ней опишут. Она страшная. Нет, ужасная. И не имеет ничего общего с тем, чему нас учили.

«Помогите. Умоляю, кто-нибудь спасите нас» – сердце колотится как безумное, а руки снова пытаются затянуть несчастный кусок ткани. Нет сил сражаться за свою жизнь, а чужая требует спасения.

Очередная попытка, и первый неуверенный шаг. Чужое обмякшее тело – невероятный груз. Ноги утопают в грязи, и каждый шаг – это короткий бой за жизнь, свою и чужую. Где ты, второе дыхание? Где вы, резервные силы? Где ты, скрытый потенциал человеческого организма? Почему вас нет? Ведь я учил, я писал про вас! Безмолвный отчаянный крик. Все не так: книги лгут, а все знания ничтожны и бесполезны. Разреветься бы от собственного бессилия, но ноги продолжают делать шаг за шагом, в то время как пальцы изо всех сил сжимают руку взваленного раненого солдата. Еще немного. Я пройду еще немного, а потом нас обязательно кто-нибудь спасет.

— Ты только не умирай, слышишь? Пожалуйста. Все будет хорошо. Видишь, я уже делаю шаг.

Где заканчиваюсь я, и где начинается воздух? Где мой крик? А где крики других? Чья эта боль? Моя или чужая? А кровь? Мои пальцы в чьей-то крови. Я устал. Я очень устал, и земля теперь кажется такой мягкой. Глаза горят. Перед ними все плывет. Должно быть темно, но я вижу яркий свет, он становится все больше и больше. Ха, это же окно лекционного зала. Совсем рядом раздается усыпляющий голос лектора, а в стекло бьется зеленая ветка дерева. Тепло и совсем не страшно. Я был так счастлив в эти теплые беспечные дни своей столь рано покинувшей меня юности.