Рассказ на вечер №13,5 (бонусный)

Если честно, я ненавижу Новый год. Все эти счастливые люди, снующие туда-сюда, фейерверки в каждом дворе — страшно из подъездов выходить, и парочки, парочки на каждом шагу… А я сижу на скамейке в этом дурацком костюме Деда Мороза и докуриваю последнюю в этом году сигарету.

Я уже отработал свою смену, слегка угостился тут и там стопочками — неудобно отказывать, раз уж наливают — и где-то потерял шальную Снегурочку, однокурсницу с театрального. Борода на расслабившейся резинке уже висела где-то под подбородком, собирая пепел от дешманского курева, шапка, судя по замёрзшему уху, съехала куда-то набок. Ну и видок у меня, конечно. Впрочем, какая разница.

Достаю из кармана потрёпанной красной шубки телефон, на заставке её фото. Странно, что оно всё ещё здесь. Фыркнув, отключаю мобильник к чёртовой матери.

Неторопливо падает пушистый снежок, мерцают огни фонарей, деревья с пушистыми ветками вокруг, и людей совсем немного. Красота… — Дедушка…

Подскакиваю на месте и давлюсь сигаретным дымом. Однако реакция срабатывает мгновенно: одной рукой отбрасываю недокуренную сигарету куда-то в сторону, а другой пытаюсь пристроить несчастную ватную бороду, ошалело озираясь. Рядом со мной на скамейке сидит девочка лет семи (и откуда только взялась?), всхлипывает и смотрит на меня огромными голубыми (и красными) глазищами.

— Дедушка, — повторяет она и заходится в рыданиях. Я вздыхаю. Это, конечно, уже не калым, но сердце сжимается и просит вжиться в роль.

— Что случилось, девочка? — протягиваю я своим лучшим басом, принимая как можно более степенную и участливую позу. — Почему ты плачешь?
Детские глаза вновь обращаются ко мне сквозь пелену слёз, глядят немного недоверчиво, но всё же с надеждой. Во мне просыпается решимость — быть может, я единственный, кто может ей помочь.
— Дедушка, я знаю, что ты не настоящий, но мне так нужна волшебная помощь!
Про себя я, конечно, опешил от такой прямолинейности, но из роли выходить пока рано. Нащупываю у края скамьи обёрнутый мишурой посох и ставлю его перед собой, волшебник я или кто?
— Проси чего угодно, девочка, помогу тебе! Новогодняя ночь — время чудес, и все добрые желания должны исполняться.
— Правда поможешь?
— Помогу, помогу!
Девочка замялась, но всё же сказала:
— Дедушка, я никому не нужна…

Оказалось, пару часов назад она сбежала из дома. Её мама вышла замуж, ждёт ребёнка. Они с мужем так счастливы вместе и так самозабвенно готовятся к рождению сына, что девочка чувствует себя лишней. А бабушка, которая любила её больше всех, умерла год назад.
— Верни мне, пожалуйста, бабушку, я хочу жить с ней, — заключила кроха и снова залилась слезами.
Вот так задача… Лицо у меня вытянулось так, что нижней челюстью догнало вновь повисшую бороду.
— Понимаешь ли, милая девочка… Бабушку вернуть нельзя, даже с волшебством… Давай я отведу тебя домой?
— А говорил, что поможешь! — ответила малышка, и заплакала так безутешно, что я растерялся окончательно.
И вдруг над нашими головами и, кажется, над всей аллеей, разливается густой, протяжный и могучий, как самый крепкий мороз, голос:
— Кто это тут у нас плачет? Что случилось, ну-ка, отвечайте!

Мы с девочкой оглядываемся, и видим, как из-за деревьев по сугробу к нам ступает самый величественный Дед Мороз из всех, кого я видел. «Коллега!» — думаю я, про себя отмечая, что и костюм у него шикарный, с бархатом, расшитым тонкими серебристыми узорами, и мех на шапке и вороте уж больно на натуральный похож, и посох с мешком так добротно сделаны… «Наверное, из театральных, явно не чета нашим, институтским… А борода-то и впрямь как настоящая!»

Девочка, наконец обретя дар речи, бормочет:
— Это я…
— О, знаю, знаю, что с тобой случилось, девочка, — отвечает рослый мужчина в роскошном дедморозовском костюме, — Убежать решила, а про маму и не подумала. А родители ведь тебя любят. Вот и потеряли, по всему городу теперь ищут…
— Не ищут, — вдруг осмелела беглянка, — Я им не нужна, и никому на свете не нужна!
А мужчина ухмыляется по-доброму, так, что видно, что даже морщины на его лице добрые, и приподнимает правой рукой посох.
— А кто же тогда бежит сюда, что есть мочи, да зовёт тебя, скажи-ка? Погляди…
Девочка поворачивается в сторону, куда указывает ей резная вершина посоха. В нашу сторону устало, как могут, бегут двое — перепуганный мужчина в расстёгнутой куртке и растрёпанная, заплаканная беременная женщина. По аллее разносятся их оклики: «Катя! Катюша, где ты?». Я смотрю на девочку. Её глаза наполняются слезами, она шепчет «Мамочка!», срывается с места и несётся к родным…

— Ну а ты что же?
Тут я понимаю, что на сей раз Дед Мороз, уже сидя на скамейке (а он-то когда успел?), обращается ко мне.
— А что я?.. — мямлю, как-то позабыв и про свой лучший бас, и про отвалившуюся бороду, и в целом чувствуя себя сирым и убогим рядом с таким колоритным персонажем.
— Веришь не пойми кому, а любимой девушке не поверил, да? Ай-яй-яй… — мужчина покачал головой, поцокал языком и продолжил строгим тоном, — Хотел предложение сегодня сделать, кольцо припас, так зачем же ты вчера его в речку-то швырнул? Нехорошо, Вань, нехорошо. Раз уж решил судьбу свою с человеком связать, поклялся всегда рядом быть, от слов своих не отступайся, понял? — тут он затихает, как будто прислушивается, и его в лучистых морщинках лицо расплывается в улыбке, — Ну вот и полночь почти… С Новым годом!

С этими словами он стучит посохом о землю, хлопает меня по плечу могучей рукой в толстой красной рукавице, встаёт. Закинув на плечо мешок, направляется куда-то, ухмыляясь и повторяя «От слов не отступайся, Иван!». Не успеваю я опомниться, спросить, откуда этот незнакомый мне человек вообще узнал обо всём этом, как в кармане начинает вибрировать телефон. Доставая аппарат — что за чертовщина, я же его выключал! — на экране которого светится её имя, я замечаю, как из кармана что-то выскакивает, со звоном пробегается по сиденью скамьи и падает мне под ноги. Кольцо…

Я отвечаю на звонок и слышу самый родной на свете голос, сбивчиво поздравляющий меня с Новым годом. Задыхаясь от волнения и сжимая в ладони кольцо, говорю, как сильно люблю её, что сейчас же к ней приеду, и озираюсь по сторонам, но Деда Мороза уже нигде нет.