Рассказ на вечер №12

В детстве я очень часто обижался и сердился на отца из-за различных пустяков, которые тогда казались мне смертельными трагедиями, самой страшной из которых было предательства моего отца каждую новогоднюю ночь. Из года в год ко мне на Новый год приходил пузатый, румяный, улыбающийся и пропахший хвоей и сказкой Дед Мороз, а моего тощего и скучного отца никогда не было рядом, чтобы разделить вместе со мной этот волшебный миг. И это было ужасно обидно! Мне хотелось поделиться со своим скрюченным работой и заботами отцом тем удивительным и прекрасным, что буквально переполняло меня, когда Дед Мороз, стуча посохом, переступал порог нашей маленькой квартиры и тут же занимал собой все пространство вокруг, но каждый год я терпел сокрушительный крах всех своих надежд. А Дед Мороз отражался в замерших и украшенных инеем стеклах, его пышная борода была в брошенном бабушкой на кресло пуховом платке, он улыбался мне из раздутых елочных шаров, которыми мы с мамой украшали местами плешивую ель, купленную у соседа с первого этажа – куда бы я не посмотрел, меня со всех сторон обступала сказка, и это было так невообразимо, и странно, и удивительно, и прекрасно, что мне приходилось задирать голову и долго-долго моргать, глядя на желтую лампу под потолком, чтобы не расплакаться. Я бы хотел рассказать об этом отцу, показать ему отражение Деда Мороза в окне, бабушкиной шали и самом большом елочном шаре, который я сам повесил чуть ли не на верхушку лысевшей ели, но его никогда не было рядом, когда он был мне нужен. Он приходил через полчаса после того, как уходил Дед Мороз, садился как ни в чем не бывало в свое кресло и с какой-то совсем не извиняющейся улыбкой просил меня показать, что мне подарил Дед Мороз, и я, нехотя показывал, бесшумно думая о том, что если бы кое-кто оказывался бы в нужных местах в нужное время, то мне не приходилось бы снова рассматривать красочные пакеты с игрушками, вместо того, чтобы сдирать банты и приступать к оловянным баталиям в высоком ворсе старого ковра. Я никогда не обижался громко, я просто, молча, дулся, надеясь, что в следующий год все будет иначе. Но каждый год я встречал Деда Мороза с бабушкой, с которой разучивал стихи на протяжении месяца, и мамой, нелепо хихикающей над бородой Деда Мороза, а отец, как всегда, опаздывал. Так продолжалось до тех пор, пока Дед Мороз не перестал ко мне приходить. Со мной не вели бесед на счет того, что его не существует, не рассказывали страшную правду и не пытались раскрыть глаза, просто в какой-то Новый год в двадцать три сорок через порог нашей маленькой квартиры переступил не толстый, раскрасневшийся от холода и волшебства Дед Мороз, а мой отец, который наконец-то начал приходить вовремя, хотя и спешить-то больше было некуда.

Но я вырос не в ту ночь. Я повзрослел гораздо-гораздо позже, когда сидя на диванных подушках, скинутых на пол, листал старый фотоальбом, хранивший в себе мое детство. Разглядывая фотографии с Нового года, я не мог избавиться от назойливого чувства обиды на отца. До этого мне казалось, что я перерос свои детские обиды, но, похоже, я ошибался. Чем дольше я смотрел на свое улыбающееся лицо, на прижатые к груди подарки, тем больше злился. Иррационально и нелепо. Я почти довел себя до того, чтобы, вскочив, броситься на кухню, где отец пил чай и читал утреннюю газету, чтобы потребовать с него объяснения за преступление, у которого давным-давно вышел срок годности, как вдруг внимательнее посмотрел на Деда Мороза. Теперь, спустя много лет, он не казался мне таким уж пузатым, скорее он был худым, а полноты ему придавал пуховый халат и начесанная борода. И не был он таким уж румяным, а больше походил на человека, который бегом поднялся на восьмой этаж, чтобы… Не опоздать. До того дня я никогда не замечал, что у Деда Мороза глаза моего отца. Такие родные, такие знакомые и такие любимые глаза, смотрящие на меня с неподдельной нежностью сквозь время со старой и пожелтевшей фотографии. Жившая в глубине моей души детская обида лопнула как мыльный пузырь, оставив после себя неприятный осадок сожаления и чувства вины. Я так и не смог извиниться перед своим отцом. Просто не нашел нужных слов, чтобы попросить прощение за обиду, о которой он даже и не подозревал, а, если и знал, то умело скрывал это, как и то, что долгие годы он был для меня настоящим волшебником.

Моего отца уже давно нет в живых, и лет пять мне приходится самому бегать по костюмерным и брать в аренду халат, бороду и посох Деда Мороза, чтобы, надев все это на первом этаже в подсобке старика охранника, нестись по лестнице на восьмой этаж, где ждут папу, но еще сильнее ждут Деда Мороза и настоящей сказки две маленькие девочки.