— Димочка, надо, чтобы всё, как у людей! — заламывала руки мама Дмитрия. — Третий год как женаты, и до сих пор никого. Все знакомые давно с внуками. Соберемся, все наперебой рассказывают, а мне и говорить не о чем. Что ж вы нас позорите? — Мама, да какой позор? — взвивался Дима. — Ребенка родить — не котенка завести. Ему лоточком и когтеточкой не обойдешься! У меня отдел, я на хорошем счету, Машка тоже на повышение пошла. Успеем родить, дайте нам пожить для себя, прочный фундамент построить. Потом уже о детях подумаем. Ребёнок будет плакать ночами, всюду лезть, болеть — с рождением наследника можно забыть о нормальной жизни, а я ещё слишком молод, чтобы переквалифицироваться в няньки. Потом, у нас ухудшится материальное положение. — Дима, что ты такое говоришь? — хором возмущались мамы. — Если бы мы так рассуждали, то и вас с Машей не было бы! Дети — это счастье, это то, ради чего стоит жить. Тебе уже за тридцать, куда ещё ждать, ведь сына или дочь мало родить, ребёнка надо вырастить, на ноги поставить. — Даст бог зайку, даст и лужайку! — вторила бойкая Димкина бабушка. — Хочу правнуков понянчить, может быть, это моё последнее желание? Муж морщился, кривился и всеми силами избегал неудобной темы.

— Она тебе голый зад продемонстрировала и убежала? — скептически посмотрела я на подругу. — Мне звонить психологу, чтобы он восстановил твою хрупкую психику? — Ой, Татьяна, да ну тебя с твоими шуточками. Ты знала, что у Васьки есть парень? — Парень? — изумилась я. — И кто этот ненормальный? Василина Окладникова, о которой мы сейчас говорили, приходилась мне старым недругом. Она училась вместе с нами на экономическом факультете, правда, специальность имела другую. И хоть на лицо казалась симпатичной, да и фигуру, надо сказать, имела неплохую, но характером не вышла от слова «совсем». Милая, приветливая, умеющая зажечь — просто душа компании, однако на самом деле Василина была тем еще омерзением на тонких ножках и с тонкой шейкой, которую можно было переломить двумя пальцами. Я часто мечтала это сделать. И ласково называла ее Васькой. Как она называл меня, я могу лишь догадываться, но явно не Танечкой. Наша неприязнь была взаимной и глубокой уже много-много лет. Глава 2 — Я его не знаю, — продолжала Женька, которая пылкими чувствами к Ваське тоже не пылала. — Но он ничего: высокий, темненький, мордашка симпатичная. В очках, правда, но ему идет. Так и хочется обратиться к нему: «Сэмпай».

— Друг? — раздался механический голос в голове Тэо. — Да! Эти девушки со мной, мы друзья! — ответил парень. — Понятно, — произнёс голос, и големы развернулись, направляясь прочь. — Они… ушли? — пробормотала Даша, пытаясь присесть. — Похоже, увидев этот медальон, они посчитали нас своими, — ответил парень, что, казалось, начал понимать, почему они так посчитали. Ведь он влил свою ману в это устройство! Тэо уже не раз экспериментировал с искусственными камнями и подтвердил, что лишь после вливания в них маны они получают возможность хранить в себе К-нергию. Потому он и предположил, что в данном случае это и стало причиной того, что големы приняли его за своего. — Думала, умру… — раздался голос Лизы, что лежала на спине и тяжело дышала. Пол был холодный, но у обнажённой девушки не было сил встать. — Я тоже… — раздался голос плачущей Кати. Девушка смертельно перепугалась. — Иди ко мне, вы все идите, — улыбнулся парень. Блондинка кивнула и, вскочив на ноги, побежала к нему, но вдруг замерла и указала пальцем на девушку-дракона.

— А я фебе яфык опафила, — произнесла Даша, плетущаяся позади. У неё болели крылья от перенапряжения, а также было ушиблено колено… Ну и, самое главное, она обожгла язык и горло, потому что ещё слишком плохо контролировала свой дар. — Интересно, как там наш Ваня? — вслух задумалась Лиза. — Сама фе гофорила, фто он уфетел к Лифицыным, наферное, заверфает фербофку пятой нефесты, — ухмыльнулась девушка-дракон. — Н-но они виделись всего пару раз… — произнесла Катя. — Хех, нас он тоже охмурил за пару встреч, — сказала Лиза, что вспомнила те времена. Она так жаждала новых встреч с Тэо, что порой даже не могла нормально спать. — Значит… — начала говорить блондинка, но замолкла. — Гафантифую, он уфе долфен был вернуться иф тайги и, фкорее фсефо, кувыркается с этой Фиктофией, — без обиды в голосе сказала Даша. — А ещё эти его служаночки из Египта, — добавила задумчивая Лиза. — Та, что стала его водителем, ничего так. А вторая, хоть и маленькая ещё, но настоящая красотка. Взял на вырост, наверное, хе-хе. — Лиз! — возмутилась Катя, надув щёчки. — Ваня не такой! — Ой ты наша маленькая и наивная девочка, — улыбнулась синеволосая. Она бы обняла миниатюрную блондинку, которой вскоре исполнится двадцать, но Катя вместе с Олей несла её обессилившую тушку… — Помнишь, Ваня возвращался домой после очередного отборочного дня? Думаю, его водительница и есть источник той целебной силы.

— Вот мы и поняли причину её стремления участвовать во всех наших военных конфликтах, — рассмеялся старик, стоило Светлане уйти. — А я думал, что она в мать пошла и любит адреналин и сражения, — криво улыбнулся император. — Все мы так думали… — добавил крупный мужчина в гражданской одежде, что являлся главнокомандующим имперской армии. — Мда… Надо больше времени уделять своим детям, — пробормотал император. * * * — Вань, ты уверен? — спросила Ольга, они впятером сидели за столом и ужинали. — Она так решила, ей понравилась независимая жизнь, где ты сам себе хозяин, — вздохнув, ответил Тэо. Когда приехал в особняк Берёзовых, он встретил Варвару. Впрочем, он и так знал, что она там, об этом сообщил следователь Васильев. К удивлению Тэо, девушка не была разбита и подавлена, наоборот, она была счастлива и довольна новой жизнью. Варвара избавилась от оков и стала поистине свободной. После приключений в тайге она обрела уверенность в себе, поняла свой дар и его возможности и обрела веру в себя. Потому смогла начать всё с чистого листа, после того как её выгнали из дома без гроша в кармане. Ей так понравилась эта жизнь, что Варвара захотела путешествовать по миру.

— Ха! Не пытайся обмануть меня, женщина! Теперь я вижу, что ты зло! А зло должно быть уничтожено! — не веря словам жалкой полукровки, человек с фанатичной преданностью вновь и вновь твердил своё. Два воина столкнулись в жестокой битве, все, кто попадался им на пути, разрубались на части, настолько они были неистовы. Они сражались, не замечая окружающих, ведь даже мгновение промедления может стоить жизни. В другом участке тронного зала сражался белый минотавр, против него выступали жрец, лучник и гном с двуручным топором. Все трое были героями и очень сильными! Чуть впереди билось демоническое ополчение против обученных рыцарей церкви, первые пользовались своими физиологическими особенностями, вторые зачарованным снаряжением и огромным опытом. Бой был крайне кровавым и беспощадным! Жизни обрывались каждое мгновение. Яростные крики, болезненные стоны и звуки столкновения стали со сталью звучали без остановки. Вскоре после тяжёлого боя минотавр был повержен, но перед этим он сумел убить лучника и священника. Паладин в золотых доспехах одолел полудемона, а армия людей добила последних ополченцев из их числа. — Демон, ты последний! Ха-ха-ха! — сказал паладин, медленно подходя к раненому лорду демонов. — Да очистятся эти земли от демонической скверны! Следом другая демоническая страна! Вскоре весь мир будет очищен от зла! А теперь умри же! — взревел паладин и кинулся на раненого лорда демонов Тэо, что сидел на своём троне.

— Моя мать — настоящий монстр, — подытожил парень. Он, конечно, не знал, были ли среди нападавших одарённые, но… Пять десятков хорошо вооружённых бойцов с тяжёлым вооружением могут играючи превратить парочку врагов на пике завершения в куски мяса. Ирина нашла в одной из машин аптечку, обработала раны сына, да и у неё нашлось несколько царапин. К счастью, несерьёзных, одарённого на стадии развития [31–40] тяжело ранить обычным оружием, даже без барьера. Тэо не знал, какой ранг у матери, но предполагал, что она как минимум на пике. Вскоре они поехали к поместью Берёзовых, от которых уже выдвинулись войска, что, конечно же, остановили военный внедорожник с крупнокалиберным пулемётом. Но после недолгих переговоров пропустили их дальше, а войска развернулись и сопроводили гостей к поместью. — Ванечка, отдаю тебя в надёжные руки будущего тестя, а мне надо вернуться и разобраться с последствиями сражения. Вернусь я ещё не скоро, потому будь осторожен… — на лице Ирине была виноватая улыбка. — Буду, — кивнул сын. — Дважды наступать на грабли я не собираюсь. — И обрати уже на Катю внимание, бедная девочка уже столько слёз из-за тебя, бабника такого выплакала, — хихикнув, сказала Ирина и поспешила удалиться.

Он проснулся! Я так увлеклась раздумьями, что совсем не успела решить, как же буду действовать при его пробуждении! Бежать надо было, бежать, а не думать! Этот нереальный несколько секунд пустым взглядом сверлил потолок, а потом резко повернул голову ко мне. От пронзительного взгляда светло-серых глаз у меня дыхание перехватило! Вот, вроде, вдохнула, а выдохнуть как-то забыла… Просто утонула в гипнотических глазах незнакомца! А кто бы на моем месте удержался?! Особенно если глаза тоже были нереальными. Как глубокие полупрозрачные воды неведомых озер. Неведомых озер?! Я фыркнула себе под нос. Ты, что, Маркова, совсем сбрендила? Да во мне, отродясь романтика не было! Только голый рассудок, логика и расчет! Я — материалистка от макушки и до кончиков пальцев ног! Вот вам и еще одно подтверждение действия психотропных! Кто же меня так качественно траванул? Найду — ноги вырву! С корнем. — Светлых лун, очаровательная, — ах, этот бархатный тембр с хрипотцой! У меня прямо все внутри задрожало! Наверняка, от страха вперемешку с негодованием или последствия “отравления”. — А ты ранняя пташка. Уже готова на второй раунд?

— Мне приходилось. Иначе бы меня убили. — Кого в Инфериоре волнует такая мелочь, как жизнь нуля? — скривился Зигфрид, — Да, первушник чуть ценнее, но только чуть… Я осторожно подобрал ноги, и пальцы Зигфрида оказались возле рукояти. — Не двигайся, зверь. Я не доверяю тебе. — Я тоже не доверяю тебе, приор, — ответил я. — Дерзкий зверь, — голубые глаза прищурились. А я расхохотался, завалившись обратно на пол. Да сколько можно уже? Сила, к которой я так стремлюсь, не приходила одна… Враги вокруг все равно сильнее и сильнее. Я был дерзким нулем, потом дерзкой первотой. Сейчас дерзкий зверь! Когда-нибудь я буду на равных хоть с кем-нибудь говорить? — Я видел в тебе демона, зверь, — сказал приор, — По всем законам Инфериора, я по-любому должен тебя казнить. Покрутив головой, я подметил, что к нам старательно не подходят. Маги ходили с пергаментами и, запрокинув голову, перечерчивали все рисунки. Тела поверженных собирали, сыпали на них каким-то порошком. Голову и тело демона поместили в деревянный ящик, тоже засыпали… Зигфрид проводил мой взгляд. — Доказательства надо сохранять, — вздохнул приор, — Все здесь — доказательство. И даже ты…

Внезапно вижу бёдра Софьи… В крови. Рвотный позыв и ноги едва успели донести меня до унитаза, чтобы я мог выблевать остатки вчерашнего дня… Меня рвёт без остановки, выворачивает кишки наружу, а в голове отрывки, куски, картинки складываются в длинную ленту, которую словно киноплёнку я буду прокручивать в голове всю оставшуюся жизнь: этой ночью у меня был секс с сестрой. Не обычный секс – я грубо трахал её, так грубо, как ни одну женщину в своей жизни. Теперь, самое страшное: кажется, я лишил её девственности… Зверски… Снова кафель, снова душ. Осознаю себя сидящим на полу душевой, по лицу, голове, всему телу струятся ледяные ручьи, мои руки то сжимают виски, то закрывают лицо. Я сам не могу осознать, что сделал. Мой мозг не вмещает этого. Проходит время. Мои глаза выучили наизусть узор этой кафельной плитки. Мне кажется, я смогу воспроизвести каждый бежевый квадратик и шесть его хаотично рассыпанных оттенков с точностью сканера. Встаю, ноги затекли, руки онемели от холода. Не с первой попытки, но всё же умудряюсь выключить душ. Я в комнате, меня тошнит от её вида так, что тут же принимаю решение уничтожить её и переделать в какую-нибудь подсобку.

– Каждый ребенок думает, что его мать красавица. – Щеки у нее порозовели от холода, а кончик орлиного носа стал ярко-красным. – Даже если это не так. Катерина выудила из сумочки зеркальце и замшевую пуховку. Краснота исчезла под слоем пудры. Поджав губы, Катерина критически оглядела мальчиков. Поправила воротник Эдуардо и одернула рукава Чиро, попытавшись прикрыть запястья. Но пальто давно стало ему мало, и, как ни тяни, двум лишним дюймам на манжетах взяться было неоткуда. – Ты все растешь, Чиро. – Прости, мама. Она вспомнила, как раньше им шили пальто по росту, а еще брюки из тонкого вельвета и белые хлопковые рубашки. В колыбелях ее мальчиков укрывали теплые стеганые одеяльца, распашонки были из мягкого хлопка, а пуговички на них – перламутровые. Деревянные игрушки. Книжки с картинками. Теперь же сыновья выросли из одежды, а новую взять неоткуда. У Эдуардо лишь одна пара шерстяных брюк и пальто, которое ему отдал сосед. Чиро же носит добротную, но плохо сидящую на нем отцовскую одежду. Брюки на три дюйма длиннее, чем надо, и Катерина подвернула их, сметала на живую нитку – шитье не входило в число ее талантов. Ремень у Чиро, пусть и застегнутый на последнюю дырочку, все равно болтался на животе.

И неважно, что отца приходилось делить с другими. У Джалиля было три жены и девять детей, законных детей. Никого из них Мариам в глаза не видала. Джалиль — один из самых богатых людей в Герате — держал свой кинотеатр, в котором Мариам не была ни разу в жизни. Правда, Джалиль по настоянию дочки подробно описал его. Она знала, что снаружи здание облицовано голубым и коричневым кафелем, а в зале есть укромный балкон с креслами, которым Джалиль может пользоваться по своему усмотрению. Она знала, что в вестибюль, украшенный яркими афишами индийских фильмов, ведут двойные двери, открывающиеся в обе стороны, а по вторникам в буфете детям бесплатно раздают мороженое. Когда Джалиль рассказывал про дармовое угощение, Нана только кротко улыбалась. А вот когда он удалился, она горько засмеялась: — Чужие дети едят мороженое. А тебя он чем потчует, Мариам? Побасенками? Кроме кинотеатра Джалилю принадлежали участки земли в Карахе и Фаре, три магазина ковров, один — готовой одежды и автомобиль «бьюик» 1956 года выпуска. И связи у него были. Среди его друзей числились мэр Герата и губернатор провинции. Само собой, у Джалиля имелись слуги, повар и шофер. И целых три служанки.

Я даже не смогла проследить за его действиями, такими быстрыми они оказались. Невольно вспомнились фильмы о сверхъестественных существах, в которых вампиры или оборотни обладали супер скоростью. – Ты… ты нечисть? – Зачем так грубо? – мужчина скривился. – Закажи еще. И побольше, – он ткнул в сторону пустых стаканов. – Я… – Я плачу! – Ладно… Вскоре стол перед нами был полностью заставлен выпивкой. Где-то в углу скромно притаились орешки. – Откуда ты взялся? – Вот уж не думала, что сегодня меня заинтересует хоть что-то помимо алкоголя, но факт оставался фактом. Мой новый знакомый был… интересным персонажем. – О, это очень долгая история, – улыбнулся рыжий. – Тысячелетняя, я бы сказал. – Но… – Сейчас бы потина, – выдохнул незнакомец, отправляя содержимое очередного стакана себе в рот. – Кого? – Ах, – выдохнул он, слегка морщась. – Неважно, забудь! – Будешь? Оказалось, что мой новый приятель прикончил свою «половину» стаканов и теперь хищно посматривал на мою. – Забирай, – я собрала стаканчики в кучку и пододвинула ему. Затем потерла глаза. Это была текила. Как можно было выпить ее в таком количестве, да еще и с такой скоростью – конечно, загадка, но волновало меня все равно другое.

Перестала думать, предполагать, анализировать. Пытаться понять, в чем и где совершила ошибку. Что было бы, а вдруг. Почему я не подошла их семье? Я сосредоточилась на другом. На своей собственной жизни. И на жизни своего малыша. Так как закончить университет не получилось из-за беременности, а мой брак распался быстрее, чем распадаются карточные домики, остро встал вопрос, что делать дальше. И вот тут пришлось брать себя в руки, потому что родители постоянно говорили, что нужно сделать аборт, а когда срок стал большим, заговорили об отказной. Здесь-то меня и прошиб холодный пот. Я сделала все, что могла. И даже больше. Все, чтобы мой мальчик остался со мной, со своей родной мамой и ни в чем не нуждался. Я работала без перерывов, без выходных, на двух-трех работах, чтобы встать на ноги. Чтобы обеспечить своему ребенку достойное существование. И спустя шесть лет у меня было мое маленькое кафе. Доход был не сказать, чтобы очень большим, но нам с сыном хватало. Три года назад я взяла в кредит хорошую машину. Выплатила его и год назад я оформила ипотеку. Хорошая двушка с ремонтом в новостройке. Сейчас львиная доля заработка уходила туда, но свое жилье – оно было таким важным. Я так хотела, чтобы мой малыш рос в приличных условиях, что решила – пусть лучше я буду ограничена во всем, но только не он.

Я. Это сделал я, Джейкоб Портман из Флоридской глубинки. В настоящий момент этот ужас – воплощение ночных кошмаров и мрака – убивать нас не собирался, потому что я попросил его этого не делать. Я бесцеремонно приказал ему снять свой язык с моей шеи. Пошел, – сказал я. Вон, – сказал я. Я не знал, что человеческий рот способен воспроизводить звуки языка, на котором я это произнес. И – о чудо! – это подействовало. В его глазах пылала ярость, но тело повиновалось моему приказу. Каким-то образом я укротил это чудовище – наложил на него заклятие. Но спящие существа просыпаются, а действия заклятий заканчиваются. Особенно если эти заклятия наложены случайно. Я чувствовал, как звереет пуст'oта под обмякшей телесной оболочкой. Эддисон ткнулся носом в мою ногу. – Сейчас сюда явятся другие твари. Это чудище нас отсюда выпустит? – Поговори с ним еще, – дрожащим и срывающимся голосом попросила Эмма. – Прикажи ей проваливать. Я попытался подобрать нужные слова, но они от меня ускользали. – Я не знаю как. – Минуту назад знал, – напомнил Эддисон. – Мне показалось, что в тебя вселился демон. Минуту назад эти слова просто сами слетели у меня с языка, прежде чем я успел хоть что-то понять. Теперь, когда я пытался их повторить, это напоминало ловлю рыбы голыми руками. Они ускользали, едва я успевал их коснуться.

— Ты действительно Герот, бессмертный и беспощадный, — слегка поклонившись, произнес Борис и, встав на платформу телепорта, исчез. Начальник прав, даже детям богов нужно отвечать за свои поступки, иначе детишки начинают ломать игрушки. Глава первая Двухместный аэрокар на автопилоте поднялся с площадки и взял курс на центр города. Скорость примерно под сотню, на окраинах, движение в воздушных коридорах не слишком оживленное, в основном они представляли из себяпромышленный квартал. Здания здесь меньше всего напоминали типовую застройку пояса и остатков кварталов, примыкающих к куполу. Хоть и выглядели они не убито, а просто иначе, их строили уже после начала войны и явно после того, как Система стала таскать мертвяков, до этого момента единственными квадратными зданиями, которые Юрий видел, были контрольки, а тут целые корпуса, квадраты, прямоугольники, башни не меньше трехсот этажей. Над одной из них крутилась десятиметровая голограмма штурмовой системной винтовки. Система не брала ничего из воздуха, все оружие, которое она толкала, производилось либо здесь, либо на орбите на большом сегменте уцелевшего в войне пояса, который ...

— Почему чудовища на вас охотились? — поинтересовался я. — Потому что мы были не такими, как другие люди. Мы были странными. — В каком смысле странными? — У всех были разные странности, — пожал плечами он. — Одна девочка умела летать, в теле другого мальчика жили пчелы… Еще там были брат и сестра, которые могли поднимать и удерживать над головой огромные валуны. Мне никак не удавалось понять, насколько серьезно он говорит. Но вроде бы мой дедушка не слыл шутником. Увидев сомнение на моем лице, он нахмурился. — Ну хорошо, ты можешь не верить мне на слово, — произнес он. — У меня есть фотографии! Оттолкнув назад садовый стул, он вошел в дом, оставив меня на веранде. А минуту спустя вернулся, сжимая в руках большую коробку из-под сигар. Я наклонился, чтобы получше разглядеть четыре помятых, пожелтевших снимка, которые он извлек на свет. Первая фотография изображала нечто похожее на костюм, в котором… никого не было. Если допустить, что там кто-то был, то у этого человека не было головы. — Конечно, у него есть голова! — улыбаясь, заверил меня дед. — Только ее не видно. — Почему? Он что, невидимый? — Ого! Да ты у нас мозговитый малый! — Дед приподнял брови, как будто я поразил его своими дедуктивными способностями. — Его звали Миллард. Забавный парень. Иногда он говорил: «Слышь, Эйб, а я знаю, что ты сегодня делал». И действительно мог рассказать, где ты был, что ел, ковырялся ли в носу, когда думал, что тебя никто не видит. Он часто ходил за кем-нибудь, тихий как мышь и совершенно голый, чтобы его не увидели, и наблюдал. — Дед покачал головой. — Подумать только!

С Павлом Мартыновым я сошелся на первом же курсе петербургской консерватории. Среди лощеных и большей частью изнеженных студиозусов-музыкантов он выделялся и своей казачьей статью, и музыкальным талантом, и независимым поведением. Именно он, узнав, что я тоже казачьих кровей, предложил мне ходить по воскресеньям в манеж при кавалерийской юнкерской школе на Ново-Петергофском проспекте, где когда-то в школе гвардейских подпрапорщиков учился Лермонтов и где в «царской сотне» преподавал вольтижировку его старший брат есаул Мартынов. Я боялся уточнить – уж не родственник ли он тому Мартынову, который вызвал поэта на дуэль, боялся, чтобы ненароком не обидеть Павла. Мало ли каких совпадений не бывает в жизни? И мы ходили в манеж по субботам, седлали коней, гоняли их на корде, скакали сами на всех аллюрах и довольно уверенно держались в седле. Отец мой был очень рад и нашей дружбе, и нашим кавалерийским занятиям. В консерваторию он отпустил меня с большой неохотой, надеясь, что я – его единственный сын – пойду именно по его военным стопам. Но мама, уверовав однажды в мой абсолютный музыкальный слух и мою великую музыкантскую будущность, убедила сурового отца сделать выбор в пользу консерватории. Да и мне, чего греха таить, хотелось вольной студенческой жизни куда больше, нежели юнкерской муштры в каком-нибудь новочеркасском училище.

Вдруг Дарья, подойдя к мужу, указала на мальчонку, стоявшего спереди, и что-то быстро проговорила Вячеславу на ухо. Князь кивнул и подал мальчугану руку, и тот ловко вскарабкался на сцену, сияя от восторга. — Я несказанно рад, что у нас появляются такие молодцы! Помню, этот малыш недавно захотел летать. Может быть, его мечта сбудется, и Вячеслав Прокопьевич Славков когда-нибудь станет славным летчиком. Посмотрим. А пока у Славковых все дети, выучившись грамоте, стали нужными для нашей державы людьми… — Ты смотри, мальца отчует! — пронеслось в толпе. — Яко боярина! — Это же можно сказать и про многих других — и Стрельцовых, и Онуфриевых, и Михайловых. Самое важное сегодня — быть грамотным, уметь применять знания в жизни и не смущаться, не робеть! Так что я призываю всех учиться, учиться и еще раз учиться! Люди зашумели, послышались одобрительные выкрики. Дав им некоторое время обсудить услышанное, Соколов снова призвал к тишине и торжественно объявил: — Я знаю, вы ждете обещанного подарка. Но прежде я хочу сказать вам вот что… — Вячеслав выдержал паузу и продолжил: — Время Ангарского княжества прошло! Тут же повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь хлопаньем разноцветных лент, повязанных на сцене, да писком малышей, возившихся на горке со щенком.

*** – Нида! Собирайся! В Ховрице Берген умирать вздумал, на охоте зверь порвал. Староста вестника прислал. Беззлобно поругиваясь, знахарка сноровисто собирала свой саквояж для вызовов. Мешочки с травами, склянки с зельями, перевязочные материалы, чистые пропаренные салфетки, тонкие острые ножи, тугие жгуты из воловьей кожи – всё было аккуратно разложено по разным отделам вместительного кофра. – Сейчас! Я быстро, бабуля! – звонко откликнулась от рабочего стола молоденькая девушка, почти подросток. До прихода Делии она готовила порошок из сушёной ромашки, чтобы потом добавлять его в мази, настойки и отвары. Быстро прибрав за собой на специальном столе, где они с бабулей готовили зелья. Валентинида переоделась в широкие штаны и длинную мужскую рубаху, доходящую ей до середины бедра. За всё время жизни с Делией она убедилась, что такая одежда самая удобная для походов в лес и вызовов к больным. Она позволяет идти по лесу или ехать верхом, не стесняя движения ни в том, ни в другом случае. А то, что она в таком виде мало похожа на девушку – даже хорошо: меньше приставать будут. Ниде хоть и пятнадцать всего, но парни уже к дому знахарки тропинку протоптали. Даром, что Нида никому и повода не давала, и ухаживаний ничьих не принимала, отговариваясь шутками и смехом.